Она с дочерями листает старый семейный фотоальбом, и память постепенно возвращает Софью Григорьевну Комисарчук в прошлое, когда порой очень стремительно менялись времена и эпохи, беспощадно меняя и судьбы людей. И у каждого из представителей ее рода была история, достойная книги, и многие перипетии – исторические и политические – самым непосредственным образом отражались на жизни моей собеседницы…
Семейный фотоальбом, который листает Софья Григорьевна, начинается с фотографии красивого, подтянутого и, очевидно, интеллигентного и уверенного в себе мужчины. Это – отец моей собеседницы, Григорий Спиридонович Ордашевский, бывший житель деревни Язвин. Еще до войны, при польской власти, он был сельским солтысом, по-нашему, по-теперешнему – старостой, и многие местные жители утверждали, что с «Гришей Ордашевским даже по улице пройтись было почетно».
А потом, в 1939 году, пришла власть Советов, и ее отца, крепкого и порядочного крестьянина-хозяина, арестовали. Люди трех деревень подписались в его защиту, и первоначально Григория Спиридоновича освободили. Но потом его снова арестовали, и он надолго исчез в лагерях.
Во время войны, когда формировалась польская Армия Крайова, в ее ряды вместе со многими депортированными поляками и представителями западных регионов Беларуси был зачислен и Григорий Ордашевский. Однако об этом его родные узнают намного позже, когда он вернется домой.
А в Язвине жизнь шла своим чередом. Семья Ордашевских, в которой, кроме Софьи, была еще младшая сестра Антонина и брат Леонид, осиротела без отца. Но вскоре их постигло не только личное, но и общенародное горе: началась Великая Отечественная война. И уже новый староста принес 16-летней Софье или, как звали ее в деревне, «солтысовой Зоське» уведомление на работу в Германию. Первый раз она не поехала, но потом пришла другая повестка и предупреждение, что если она ослушается, то семью расстреляют. И когда ее вместе с другими молодыми односельчанами увозили в неволю, вся деревня плакала…
Везли их, как рассказывает Софья Григорьевна, в товарных вагонах, которые охраняли солдаты с овчарками, и всю дорогу она горько плакала. Несовершеннолетнюю девочку приласкала и утешала семья из Юзефин – дядька Николай и тетка Мария, которые пообещали, что, если получится, выдадут ее за свою дочь и будут работать вместе.
Однако там, в Германии, их безжалостно разлучили, и 16-летняя сельчанка оказалась в городке Эрлингаузен. Дом, куда ее привезли, был двухэтажный, и первое время Софье хотелось выкинуться из окна и погибнуть. Но она вспоминала мать, представляла, как та будет горевать, и решила терпеть, сколько сможет…
Ее хозяева были пожилыми людьми. Их сын Кароль воевал и погиб во Франции, а вместе с ними остались проживать невестка с дочкой Ренаткой. Никто из них, как вспоминает Софья Григорьевна, не издевался над своей невольницей, но и жалости к ней не испытывал: спала девушка в холодном помещении, которое даже зимой не отапливалось, кушала не сколько хотелось, а что дадут.
Однако немцы были очень разные. Встречались и те, кто искренне сочувствовал девушке. Софья Григорьевна рассказывает, что однажды ее послали убирать фасоль, а она села в тех зарослях – и начала рыдать о своей судьбе. А через какое-то время она встречает немку – соседку ее хозяев, которая иногда, чтобы никто не видел, угощала юную невольницу своей домашней выпечкой, и та говорит: «Софи, из окна своего дома мы с дочерью видели, как ты тоскуешь, и когда ты плакала на грядке – мы плакали вместе с тобою».
Потом, когда Софья уже хорошо научилась понимать по-немецки, а фронт был совсем близко, эта же женщина-соседка скажет ей: «Софи, собирайся домой. Гитлер капут!»
А вот ее хозяева с поражением Германии в войне так и не смирились. Запуганные фашистской пропагандой, они стали говорить о самоубийстве, убеждая и малолетнюю Ренатку, что «скоро она встретится с папкой». Услышав такие рассуждения, Софья пыталась убедить хозяев, что русские солдаты не будут издеваться над мирным населением, и просила: «Не трогайте Ренатку, оставьте ее мне. А я буду говорить всем, что она – моя дочь».
Однако накануне взятия Эрлингаузена хозяева Софьи всем семейством приняли яд и отравились…
А наша землячка оказалась на пересыльном пункте, где собрались сотни таких же, как и она, невольников, вывезенных на принудительные работы. Полгода – где товарными поездами, где пешком, — девушка добиралась домой, в свою деревеньку Язвин, чтобы вскоре встретить главного человека в своей судьбе…
Они познакомятся в сентябре 1945 года, на скромной свадьбе у родственников, а в феврале 1946-го Софья Григорьевна и ее избранник, Сергей Кириллович Комисарчук, зарегистрируют свою семью. И постепенно перед ней раскроется не только трудолюбие, порядочность, ответственность этого человека, но и удивительная история его жизни.
Вырос ее супруг на хуторе Змень невдалеке от Дубровы, и, как оказалось, в годы войны его тоже пытались вывезти в Германию на принудительные работы. Однако по пути на чужбину, когда «товарняк» с людьми сделал остановку в Бресте, он убежал домой. Отправили во второй раз – и юноша сделал то же самое. Третий раз староста предупредил, что если подобное повторится – пострадает не только парень, но и вся его семья, и Сергей Комисарчук вынужден был подчиниться. До поры, до времени…
Его отправили работать на железную дорогу, во Францию. Как рассказывал по возвращении Сергей Кириллович, жили они в вагончиках, и к ним под видом коробейницы с разным товаром периодически приходила полька – связная из отряда французского Сопротивления «Красные маки». Она изучала настроения подневольных работников, выявляла тех, кто настроен на борьбу с фашизмом, и предлагала организовать их побег к партизанам. Поскольку такие случаи имели место, немцы круглосуточно сторожили вагончики, где жили принудительные труженики. Однако наш земляк, который так и не смирился со своим положением подневольного раба, решился бежать и примкнуть к французскому Сопротивлению.
И вот однажды утром Комисарчук вышел к реке – с мылом и полотенцем в руках. «Иду мыться», — объяснил он дежурившему немецкому солдату. Тот отвернулся, а Сергей нырнул в реку и, петляя, стал плыть в сторону противоположного берега. Пули не достали. А там, на другой стороне реки, по предварительной договоренности белоруса уже ждали местные партизаны. Таким вот образом наш земляк С.К.Комисарчук оказался в рядах французского Сопротивления «Красные маки», воевал, был ранен, о чем получил подтверждающие документы, а после Победы поспешил вернуться домой, на родительский хутор Змень…
Моя собеседница, Софья Григорьевна Комисарчук, по нынешний день вспоминает, что ее муж через всю жизнь пронес привычку: за завтраком, обедом или ужином он вместо привычного «Спасибо» периодически произносил по-французски «Мерси!» И в ответ жена иногда в шутку отвечала: «И больше не проси!»
Ее жизнь с Сергеем Кирилловичем, который никогда не пил, не курил, оказался мастеровитым, хозяйственным человеком и всякий заработок нес в семью, складывалась пусть и нелегко, но вполне благополучно. Свой дом супруги построили на «вотчине» мужа, в прекрасном месте на хуторе Змень. Там же посадили большой сад, растили и приучали к труду детей. В 1946 году родился их первенец Павел, через два года появился Анатолий, еще через столько же – Василий, а затем пошли Григорий, Неонила, Леонид и Галина. Комисарчуки вырастили и воспитали пятерых сыновей и двух дочерей, и все они стали достойными людьми, трудились и продолжают работать на разных должностях и работах – от чиновника в Кабинете Министров республики и директора завода в Москве до бурового мастера, сварщика, строителя, животновода, повара. Их род продолжают 14 внуков и 15 правнуков…
В последние годы, когда не стало супруга, Софью Григорьевну забрали с хутора и досматривают дети. Сейчас она находится у старшей дочери Неонилы, которая обосновалась в Липниках. Их часто навещает младшая Галина, которая вместе с семьей проживает в этой же деревне.
Иногда С.Г.Комисарчук, которой в следующем году исполнится 90 лет, достает свои награды, в числе которых – советский орден «Материнская слава 3-й степени», медаль «Ветеран труда», знак малолетнего узника нацизма, и погружается в воспоминания. Близкие моей собеседницы знают, что Софья Григорьевна не перестает скучать по своему хуторскому дому, где выросли и откуда разлетелись по свету ее ребятушки, где остался большой сад и ее лучшие, молодые, годы… Мыслями пожилая женщина часто возвращается и к своему покойному мужу и вслух повторяет: «Если бы сказали, что он живой, на край света пошла бы, чтобы только свидеться с ним!»
А близкие Софьи Григорьевны Комисарчук мечтают дождаться следующего года и застать пожилую женщину в добром здравии и самочувствии, чтобы вместе с ней вернуться на свой родной хутор Змень и всей своей большой семьей отметить там мамино 90-летие. И в этом желания пожилой женщины и ее близких полностью совпадают!
Галина ШАФРАН
Фото автора и из семейного архива
