Полковника в отставке Александра Скрипеля, участника войны в Афганистане, я знаю со времен моей учебы в Брашевичской средней школе. Именно его пример сыграл решающую роль в моем дальнейшем выборе профессии. В памяти хорошо отложились встречи на уроках допризывной подготовки, которую вел замечательный педагог Михаил Васильевич Курочко, с курсантом Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища Александром Скрипелем. Будущему офицеру было что рассказать нам, старшеклассникам Брашевичской СШ. Затаив дыхание мы слушали его рассказ о службе в армии и учебе в училище. Именно тогда мне и захотелось быть похожим на Сашу. Как и он, в Новосибирское военное училище я поступил осознанно, с армии. Там я снова встретил своего земляка, но уже с лейтенантскими звездами на погонах.
… Лейтенант Скрипель для прохождения службы был направлен в мотострелковую дивизию, которая дислоцировалась в г. Новосибирске. Мы продолжали хоть и редко, но общаться. С какой гордостью я смотрел на своего земляка, который от имени выпускников училища говорил нам о патриотизме и любви к Родине с трибуны плаца во время торжественных построений в праздники. Время шло. И вскоре я узнал, что Александра направили для прохождения службы в Афганистан.
Потом было еще две встречи, когда Александр Скрипель приезжал в отпуск. Из разговоров с ним и узнал я тогда, что представляла собой та далекая война в Афганистане, узнал много правды о ней. Правды, которой долгое время боялись наши политики. Именно во время тех встреч в училище я узнал об «афганских» песнях под гитару, которые были запрещены в Союзе, и впервые услышал их на портативном трофейном магнитофоне. А вот о том, что замполит роты, а затем батальона
180-го мотострелкового полка Александр Скрипель ведет дневник, я узнал гораздо позже. Некоторые свои записи Александр Федорович передал мне два года назад, разрешив использовать в целях героико-патриотического воспитания молодежи. Читателям «Дрогичинского вестника» я хочу предложить хронику двух недель войны, записанную нашим земляком, уроженцем д. Завелевье Александром Скрипелем.
…На рассвете, 14 мая, угрюмые и мертвые скалы Панджшера ожили от ударов авиации, вертолетного гула и артиллерийских раскатов. В этот день Советская Армия совместно с афганскими войсками начали операцию по уничтожению крупных формирований полевого командира Ахмад-Шаха Масуда.
Справка: Ахмад-Шах Масуд – афганский полевой командир. Этнический таджик, известен по прозвищу «Панджшерский лев». Масуд – также прозвище, что по-арабски означает «Счастливый». Родился в 1953г. в семье полковника королевской полиции Доста Мохамед Хана. Образование получил в Кабульском лицее, а затем политехническом институте. Против него Советская Армия провела 9 крупномасштабных боевых операций. Известно, что Масуд был единственным полевым командиром, с которым командованию 40-й армии удалось в 1982г. заключить перемирие. В 1992г. он занял Кабул и стал министром обороны Афганистана. Погиб в результате покушения 10 сентября 2001г.
Это была одна из первых операций командования ограниченного контингента, направленная на уничтожение мятежников в Панджшерской долине. К ней готовились, начиная с зимы 1981-82гг.
По замыслу командования 40-й армии, до начала выдвижения войск с помощью вертолетов выбрасывались подразделения десантников, которые должны были захватить или блокировать основные базы мятежников, их склады, пункты управления и продержаться до подхода пехоты, саперов и артиллерии.
Накануне, 13 мая, наш 180-й мотострелковый полк, которым командовал подполковник Е.В. Высоцкий, находился в месте постоянной дислокации и занимался плановой подготовкой к предстоящим боевым действиям. Поздним вечером командир полка провел совещание офицерского состава, на котором подробным образом рассказал о деталях будущей операции и поставил боевую задачу батальонам и приданным подразделениям.
Офицерам в эту ночь так и не удалось поспать. В 2.00 прозвучала команда «Подъем!». Командиры подразделений еще раз проверили личный состав, экипировку, вооружение и боеприпасы, провели последний инструктаж старших боевых машин. И вот, в 3.40 минут 14 мая колонна нашего мотострелкового батальона в составе полка двинулась в район предстоящих боевых действий.
К 21.00 прибыли в район кишлака Джабаль-ус-Сирадж. Выставили боевое охранение и установили ночное дежурство. Рано утром, 16 мая, полк неожиданно подняли по тревоге. Поступил приказ совершить марш и к 12.00 войти в Панджшерское ущелье. Там уже целый день шли бои наших десантников и разведчиков с формированиями мятежников. В 15.00 по рации передали приказ командира полка нашему батальону: «Срочно выдвинуться на помощь разведроте полка и занять господствующие высоты вокруг горы Ларум». Разведчиков со всех сторон сильно зажали «духи» и их нужно было выводить из окружения.
Медлить было нельзя. В 15.30 на боевых машинах выдвигаемся в условленное место, спешиваемся и скрытно следуем по заранее определенному маршруту, отработанному на картах. Вначале шли вдоль каньона по безымянному ущелью, рассредоточив свои и приданные подразделения таким образом, чтобы выйти к высоте и ударить по противнику сходу с двух сторон.
К 5.00 утра 17 мая, преодолев в сложнейших условиях скальные склоны, подошли к господствующей высоте и сразу же на открытой скале угодили под перекрестный огонь «духов». Комбат по радио передал команду: командирам рот рассредоточиться, гранатометному взводу АГС-17 и минометчикам развернуться и подавить огневые точки на склонах горы. Только через полтора часа мы смогли прорваться к разведроте полка. Бой продолжается и «духи» не теряют надежду сбить нас с горы.
… Погибли два сапера передовой штурмовой группы, один тяжело ранен. Получили тяжелые ранения и три наших мотострелка. Под обстрелом эвакуируем убитых и раненых в безопасное место на склоне горы Ларум (2771м.). Бой продолжается. Вскоре пришло сообщение, что у разведчиков погиб л-т Захарян, двое ранены и умер от шока сапер. Выяснилось, что до нашего прихода они отбили 6 атак мятежников и у них заканчивались боеприпасы и вода.
В это же самое время боевая группа старшего лейтенанта К. Аликберова захватила соседнюю высоту. Появилась возможность вызвать вертолеты для эвакуации убитых и раненых. Эвакуация прошла успешно.
…Неожиданно стрельба прекратилась, наступило какое -то странное затишье. «Духи» оставили свои позиции на горе и спустились в ущелье. Это позволило нам осмотреть брошенные противником укрепления на склоне горы. Вместе с батальоном афганской армии мы заняли позиции на горе Ларум. Уточняем данные о потерях. Оказалось, что их список увеличился. Погиб рядовой Джехранов и тяжело ранен сержант Шукур Насреддинов. После небольшого отдыха продолжаем выполнение поставленной боевой задачи и совершаем марш по хребту.
Вдруг появляются наши самолеты. Неожиданный налет авиации и бомбовый удар с применением напалма был настолько неожиданным, что мы не успели укрыться. Эпицентр удара пришелся по головной колонне «зеленых» (военнослужащих афганского пехотного батальона), которые находились в 200-300 метрах от управления нашего батальона. Все вокруг горело. Скалы заволокло черным едким дымом. Кажется, что мы провалились в ад.
Возникла паника, ужас охватил солдат. Все бросились врассыпную, пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Вокруг валялось брошенное оружие, горящие вещмешки, ящики с боеприпасами и радиостанции.
Я быстро оправляюсь от шока и сбиваю с себя песком пламя. Справившись с огнем, бросаюсь к горящей радиостанции авиационного наводчика. Вижу, что за огромным валуном прячется комбат с авианаводчиком, и пытаются сбить с себя горящий напалм. Вспоминая этот эпизод уже в спокойной обстановке, мы с комбатом удивлялись, как можно было перемахнуть за считанные секунды тот огромный валун.
… Сбив пламя и вырезав ножом следы напалма на одежде, я вместе с майором В. Усмановым пытаюсь прекратить панику и восстановить боеспособность подразделения. Было понятно, что «духи», используя удар советской авиации по своим, в любой момент могут атаковать.
Восстановив боеспособность, подсчитываем потери. У «зеленых» афганцев 13 убитых, один сожжен полностью и 17 с тяжелыми ожогами. У нас ранен рядовой Ильясов, обожжен сержант В.И. Волков, у многих, в том числе и у меня – легкие ожоги и травмы. Через некоторое время, настроив радиостанцию, вызываем вертолеты для отправки убитых и раненых. Незаметно на горы опустились сумерки. Уже в темноте выставляем боевое охранение и располагаемся на ночлег…
18 мая чуть свет, перекусив, продолжаем преследование противника, идя по хребту Ходжа-Мухамед под палящим солнцем в сложнейших условиях скалистых гор. Движемся очень медленно, обходя крутые склоны и непроходимые места. К концу дня, совершенно обессиленные тяжелой дорогой, сходу вступаем в бой с группой «духов». Комбат через арткорректировщика и авианаводчика вызывает огонь артиллерии по местам скопления противника и помощь с воздуха. В это время я, перезарядив магазин в автомате, бегу к передовой группе, вступившей в бой с душманами. Несмотря на сильную усталость, бойцы четко выполняют все распоряжения офицеров и сержантов. Это позволило сбросить остатки банды в низ ущелья и «оседлать» хребет горной цепи.
Неожиданно стрельба прекратилась, однако, невзирая на тишину, мы продолжаем двигаться вперед. Через некоторое время поступила команда «Привал». Останавливаемся на высоте 3212м., чтобы несколько часов передохнуть. Не успев прижать автомат к груди и сесть возле плоского большого камня, глаза закрылись, и я уснул. Проснулся, когда над горами забрезжил рассвет. Бойцы копошились в вещмешках, доставали последние галеты и сухари, чтобы хоть чем-то утолить голод. Ровно в 4.00 утра поступила команда на движение. Комбат приказал экономить воду и продукты, хотя они (трехсуточный сухой паек) закончились еще вчера. Пустые фляжки звонко бренчали на разгрузках и ремнях. Неимоверно хотелось пить.
Но даже в этой ситуации находилось место для шутки и юмора. На одном из коротких привалов командир мотострелкового взвода лейтенант Смирнов то ли в шутку, то ли всерьез произнес: «Останусь жив после этого рейда, уеду в отпуск и первым делом пойду в бассейн. Разденусь. Прыгну в воду и буду… пить, пить и пить…, а затем плавать…»
Наконец спустились к небольшой горной реке Шутуль, где смогли напиться и набрать воды. Переправившись на другой берег и пройдя по ущелью вдоль реки, у небольшого кишлака Сефовар вступаем в бой с душманами. Мы понесли потери…
Только к утру 20 мая мы вышли к своей бронегруппе, где располагался штаб полка. Впервые за неделю мы смогли поесть горячий обед и отдохнуть в палатках. С этого момента наш батальон перешел в подчинение командира дивизии генерала В.И. Миронова. Нам была поставлена новая боевая задача. Начальник штаба батальона капитан К.Аликберов должен был своими силами занять господствующие высоты с левой стороны ущелья. Поэтому, быстро восстановив силы и пополнив боекомплект, мы двинулись вперед.
…Не доходя до кишлака Калач, попали под обстрел противника. Сходу вступили в бой. На этот раз нам удалось обхитрить «духов» и взять пленных. Остальные душманы ушли в горы. В этот же день, переправившись через реку Панджшер, начинаем подниматься в горы. И здесь неожиданно по нам ударили пулеметы.
В сложившейся ситуации мне пришлось быстро оценивать обстановку и принимать решение. Понимаю, что под сильным огнем нам не пройти, поэтому отдаю приказ двум взводам выйти к господствующей высоте с другой стороны. Лишь под покровом темноты наше подразделение подошло к высоте и заняло небольшие сопки. На этот раз «духи» зажали нас в невыгодном месте, ведя ружейно-пулеметный огонь и не давая возможности для маневра. Появились раненые, в том числе и тяжело. Даю команду занять оборону, закрепиться и продержаться до темноты. После 16-часового непрерывного боя, уже ближе к вечеру, принимаю решение отойти на нижний «хребет» и занять оборону по его склонам. Как только мы отошли, по освобожденным нами позициям душманы открыли сильный минометный огонь. Но мы уже были в безопасном месте. К вечеру снова закончилась вода. Добыть ее нам так и не удалось, так как подход к реке был заминирован и простреливался всю ночь «духами».
…Невыносимая жара и тяжелые физические нагрузки сильно изматывали солдат. Трескались от жажды и кровоточили сухие губы. К вечеру, после ухода на аэродром вертолетов, душманы начали сильно жать нас минометным и пулеметным огнем. После первых разрывов мин отдаю команду: «Всем по воронкам!» и первым бросаюсь в воронку только что разорвавшейся мины. Было невозможно поднять голову и встать из-за укрытий. Через некоторое время рядом со мной оказывается капитан Чаплинский, который успел дать команду развернуться своим минометным расчетам и открыть ответный огонь. В результате боя под минометным обстрелом погибли капитан Желтухин и рядовой Бекгаев. Около десяти бойцов получили разной степени осколочные ранения. Лишь с наступлением темноты удалось отправить группу бойцов за водой. Спустя время они вернулись, но воды принесли всего по два глотка на человека. Курить осталось по одной сигарете на взвод. Последним в своем взводе сигарету курил тот самый капитан Чаплинский, зажав «бычок» двумя тонкими камнями, чтобы не обжечь пальцы…
Ночь прошла в полудреме. То с одной, то с другой стороны возникала стрельба.
Утром 23 мая в 4.30, словно по расписанию, душманы начали массированный обстрел наших позиций с трех сторон. Было понятно, что они хотят сбросить нас вниз, и замкнуть кольцо. В этой ситуации я принимаю решение отправить в тыл прапорщика Прокофьева с минометным расчетом, а на левый фланг перебрасываю два расчета гранатометов АГС-17.
Вскоре началась психологическая обработка нашего подразделения. Духи через усилитель и громкоговорители включили музыку, а затем на русском, таджикском и узбекском языках начали «промывку мозгов». Предлагали солдатам переходить к ним и сдавать своих офицеров. Обещали деньги и райскую жизнь за рубежом. Но на такие предложения мы отвечали дружными залпами из всех видов оружия. Душманы в ответ стреляли из своих минометов и горных пушек. Такая вот стрелковая и артиллерийская дуэль.
Нам помогала наша артиллерия и вертолеты. Только потом мы узнали, что духи оборудовали укрепления в пещерах и могли маневрировать по подземным галереям, внезапно появляясь даже в тылу наших подразделений.
…Восьмые сутки идет боевая операция в Панджшерском ущелье. Наш 3-й мотострелковый батальон все это время находится на передовой. Бойцы и офицеры валятся с ног из-за того, что ни днем, ни ночью невозможно подняться в полный рост.
Наконец-то по рации с нами связался замполит полка. Он от имени командования дивизии и полка поблагодарил личный состав за умелые боевые действия и приказал подать списки отличившихся в боях для представления к награждению орденами и медалями. По его мнению, благодаря нашему батальону обеспечена работа КП дивизии, полка и обеспечен бесперебойный подвоз горючего и боеприпасов.
…Достаю тетрадь и ручку. Начинаю коротко писать о том, что было за прошедший день. Уже не обращаю внимания на доносящуюся со склонов стрельбу и жужжание пуль. Вокруг грязь. Руки покрылись черной коркой. У всех появились вши, но от этого никуда не денешься, главное выжить и вернуться домой. Радует лишь то, что ночью удалось наладить доставку боеприпасов, воды и продовольствия в батальон. Но паек оставался скудным: на человека две банки каши, банка кильки в томате, упаковка сухарей и полтора литра воды.
Во время «перекуса» все обратили внимание на врача батальона лейтенанта Виктора Годыну. Он смачивал кончики пальцев нашатырным спиртом с помощью тампона и только тогда брался за еду. Эта чистоплотность вызвала у офицеров усмешку. О гигиене без воды приходилось лишь мечтать. Сидим под нависшей скалой, подшучиваем над врачом и по очереди черпаем ложками разогретую термопатроном еду…
…Закончив прием пищи, чищу автомат и набиваю подсумки и вещмешок боеприпасами. После этого инструктирую группу бойцов и отдаю необходимые распоряжения ст. лейтенанту В.Ворончихину. Напоследок желаю удачи капитану Чаплинскому и, положив на плащпалатки раненых и убитых бойцов, под покровом темноты начинаю спуск.
В полночь вышли к мосту через реку Панджшер, где нас ждали три БМП с прапорщиком Губаревым. Разместившись на боевых машинах, следуем на командный пункт. По пути комсорг батальона прапорщик В. Губарев рассказывает, как он два дня назад сопровождал спецкорреспондента газеты «Правда» Тимура Аркадьевича Гайдара по Панджшерскому ущелью от КП дивизии до КП полка: «Только отъехали на 1,5-2 км – угодили в засаду. Одна боевая машина была подбита, ранен сопровождавший представитель главного политуправления, подполковник. Спешившись, мы открыли огонь по «духам» из всех видов оружия. Отбились».
…Утром 29 мая впервые за две недели помылся, побрился, постирал обмундирование и почувствовал себя человеком. Не верилось, что теперь можно ходить в полный рост.
Но война по-прежнему рядом. Во время обеда в 100 метрах от нас подорвалась на мине боевая машина десанта из полка ВДВ и словно факел мгновенно сгорела вместе с механиком-водителем. К сожалению, наши саперы не смогли снять все мины.
Вечером в машине МТО отмечаем день моего рождения. Ужин после двух недель скудного сухого пайка получился царский. На столе стояло жареное мясо, пюре из сухой картошки, лук, квашеная капуста, тушенка. Принесли подготовленную во взводе обеспечения бражку в термосе, куда зампотех полка вылил неизвестно как сохранившуюся начатую бутылку водки, и разлил всем присутствующим по кружкам. По радиостанции получил поздравление от командира и замполита полка.
…Закончились первые две недели боевых действий в Панджшерской операции. Впереди оставался еще месяц ежедневных боев, переходов по горным тропам и кручам и взятие господствующих высот, атак на «духов», ближние бои, горечь потерь боевых друзей, захват пленных, складов с оружием, в том числе и с химическими боеприпасами…
P.S. После увольнения из рядов ВС РФ Александр Скрипель с марта 2012г. возглавил национально-культурную автономию белорусов Московской области, а 22 мая 2015г. Александра Федоровича избрали заместителем председателя Федеральной национально-культурной автономии белорусов России.
Сергей ГРАНИК
